2 декабря 2020
Конечно, Вася!
«Это же наша Вася», - воскликнули мы в фонде в один голос, увидев на детском рисунке супермена, который летел в палату спасать детей, только в женском варианте. Все характерные атрибуты в виде известного знака на костюме и развивающийся плащ присутствовали. Мы пошутили, что ребенок, сам того не подозревая, изобразил нашего координатора по работе с семьями – Василину. Хотя так ее называют только те, кто не знает лично. Для всех остальных она просто Вася. Кто закажет такси маме с ребенком, так как нужно из аэропорта срочно ехать на обследование? Конечно, Вася. Кто даст конфетку или игрушку малышу, который плачет? Конечно, Вася. Кто из-под земли достанет любого подрядчика, если лекарство или оборудование для больницы должно уже быть у врачей, а оно почему-то где-то застряло? Конечно, Вася. Именно поэтому, начиная наш цикл историй о сотрудниках фонда «Настенька», первой, кому мы предоставляем слово рассказать о себе, - конечно, Васе!
Василина Козик, координатор по работе с семьями, но на самом деле еще выполняет обязанности офис-менеджера фонда и администратора.
- Признаться, я никогда не думала о работе в некоммерческой организации и не рассматривала эту сферу в плане трудоустройства. И тот факт, что я теперь сотрудник фонда, - просто удивительная история. Я много лет проработала в полиции, в миграционной службе, принимала документы на оформление российского гражданства от иностранцев. И вот однажды ко мне на консультацию пришла Джамиля Алиева, председатель «Настеньки». Конечно, это я сейчас знаю, что это была Джамиля, а тогда это была просто женщина, у которой заканчивалось действие ее заграничного паспорта. Джамиля родом из Азербайджана, но в Москве живет уже почти 20 лет.
Не открою страшную тайну сказав, что оформить российское гражданство – задача не из легких, если не сказать почти невыполнимая. Вот и Джамиля много лет приходила на оформление, но, увидев огромные очереди и ужаснувшись от количества справок и бумаг, уходила. В тот день была очередная попытка. Но я успела ее пригласить в кабинет. Так, за разговором о долгой истории безуспешных попыток стать полноправной россиянкой, мы с ней и познакомились. И Джамиля мне рассказала про сына, которого она потеряла (у него было онкологическое заболевание и спасти ребенка не удалось) и про фонд, который она основала и который стал смыслом жизни для нее после гибели мальчика.
Сказать, что я прониклась рассказом и удивительной судьбой этой сильной женщины, – ничего не сказать. Я поняла, что очень хочу ей помочь. И помогу, даже несмотря на то, что к этому моменту я для себя поняла, что работать в полиции больше не хочу. Заявление об увольнении уже лежало у меня в столе. Я оставила Джамиле свой телефон и сказала, чтобы она обязательно звонила, если нужна дальнейшая помощь.
И Джамиля действительно мне пару раз звонила, спрашивала про готовность документов, а в Новый год мы с ней друг друга поздравили с праздником. Потом мы созвонились на 8 марта, и это был судьбоносный разговор. Прежний координатор, как я узнала, ушел из фонда, и Джамиля предложила мне работу. Признаюсь, было очень неожиданно, но и приятно одновременно.
Тема детской онкологии мне не была знакома, слава богу, ни у кого из знакомых и друзей такой беды не случилось. Но вообще, что такое рак, я знаю не понаслышке. Мой папа лечился в онкоцентре на Каширке, потом супруга отца там же проходила химиотерапию. Были опасения перспективы работы с тяжелой темой и больными детьми, смущало и то, что Каширка «известное» своей тяжелой атмосферой место (фонд тогда арендовал помещение непосредственно в НИИ детской онкологии и гематологии). Но все сомнения моментально развеялись, когда я пришла на собеседование и прошла по коридору детского отделения. Наша встреча закончилась моим твердым ответом «да» и осознанием, что уйти отсюда я не могу.
Я работаю в фонде больше полутора лет. Могу сказать, что я сделала правильный выбор. Мне нравится, что я помогаю детям, понятно, что я не врач и не в моих силах ускорить выздоровление ребят, но то, что я могу, я стараюсь делать на 200% и даже больше. Я могу что-то оперативно решить, найти, написать, организовать доставку, да просто молча посидеть рядом с мамой в больнице или поддержать разговором. Не буду скрывать, что первое время было очень тяжело, так как каждую боль родителей, каждую историю я пропускала через себя, как будто это мои близкие. И поняла, что так долго я не протяну, просто придется уйти, а я этого не хочу. Тогда я начала сопереживать, но не уходить с головой в чужую беду. Ведь ко мне приходят за поддержкой, а какая от меня помощь, если я тоже ныряю в черную бездну горя вместе с родителями. Так что я стараюсь нести позитивные эмоции.
Со многими мамами мы стали близкими друзьями. Да что там – я просто обожаю всем мам и детей, которым наш фонд помогает. С родителями я постоянно на связи. Большинство запросов на помощь поступает сначала ко мне, я уже связываюсь с директором. Документы от родителей, гарантийные письма на оплату лечение, координация с лечащими врачами, заказ такси, покупка билетов, заявления на предоставление материальной помощи и многое другое – это часть моей работы.
Вторая часть – это взаимоотношения с больницами. Мне очень помогает знание специфики работы медучреждений, так как студенткой я несколько месяцев заменяла секретаря главврача одной клиники. Очень полезный опыт. Приятно, что руководители и сотрудники больниц с большим пониманием относятся к моей работе, к тем просьбам, с которыми я обращаюсь. Со многими мы уже на «ты» и стали друзьями. Бесценно, когда после очередной поставки оборудования или необходимых вещей, больница благодарит.
Наверное, еще более трогательно, когда за помощь говорят спасибо дети, когда не можешь пройти по коридору, потому что к тебе бегут малыши и обнимают. До слез... Больше не надо ничего.
И как же мне сейчас этого всего не хватает, когда эта пандемия и удаленка. Как хорошо раньше было, придешь в офис, увидишь родные лица, кто-то принес вкусненькое к чаю, сели за столом, поболтали, обсудили все, душевно, тепло…. Ребенок зашел в кабинет, рисунок принес, с мамой перекинулись пару слов. А сейчас – видеосвязь, конечно, есть, но разве это заменит живое общение. Эх!
Конечно, на любой работе бывают и минуты грусти. Для меня это, конечно, гибель ребенка. Я верующий человек и понимаю, что не все в руках человека. Но как же это больно и страшно. Стараюсь поддержать родителей, хотя какие тут можно найти слова. Но все же тех, кто выздоравливает, намного больше. И как приятно смотреть на фотографии подросших красивых детей, у которых вся жизнь впереди.
И хочется сразу опять в работу. Ведь кто поможет? Я, Вася, а как иначе!
Текст: Екатерина Ильченко
Василина Козик, координатор по работе с семьями, но на самом деле еще выполняет обязанности офис-менеджера фонда и администратора.
- Признаться, я никогда не думала о работе в некоммерческой организации и не рассматривала эту сферу в плане трудоустройства. И тот факт, что я теперь сотрудник фонда, - просто удивительная история. Я много лет проработала в полиции, в миграционной службе, принимала документы на оформление российского гражданства от иностранцев. И вот однажды ко мне на консультацию пришла Джамиля Алиева, председатель «Настеньки». Конечно, это я сейчас знаю, что это была Джамиля, а тогда это была просто женщина, у которой заканчивалось действие ее заграничного паспорта. Джамиля родом из Азербайджана, но в Москве живет уже почти 20 лет.
Не открою страшную тайну сказав, что оформить российское гражданство – задача не из легких, если не сказать почти невыполнимая. Вот и Джамиля много лет приходила на оформление, но, увидев огромные очереди и ужаснувшись от количества справок и бумаг, уходила. В тот день была очередная попытка. Но я успела ее пригласить в кабинет. Так, за разговором о долгой истории безуспешных попыток стать полноправной россиянкой, мы с ней и познакомились. И Джамиля мне рассказала про сына, которого она потеряла (у него было онкологическое заболевание и спасти ребенка не удалось) и про фонд, который она основала и который стал смыслом жизни для нее после гибели мальчика.
Сказать, что я прониклась рассказом и удивительной судьбой этой сильной женщины, – ничего не сказать. Я поняла, что очень хочу ей помочь. И помогу, даже несмотря на то, что к этому моменту я для себя поняла, что работать в полиции больше не хочу. Заявление об увольнении уже лежало у меня в столе. Я оставила Джамиле свой телефон и сказала, чтобы она обязательно звонила, если нужна дальнейшая помощь.
И Джамиля действительно мне пару раз звонила, спрашивала про готовность документов, а в Новый год мы с ней друг друга поздравили с праздником. Потом мы созвонились на 8 марта, и это был судьбоносный разговор. Прежний координатор, как я узнала, ушел из фонда, и Джамиля предложила мне работу. Признаюсь, было очень неожиданно, но и приятно одновременно.
Тема детской онкологии мне не была знакома, слава богу, ни у кого из знакомых и друзей такой беды не случилось. Но вообще, что такое рак, я знаю не понаслышке. Мой папа лечился в онкоцентре на Каширке, потом супруга отца там же проходила химиотерапию. Были опасения перспективы работы с тяжелой темой и больными детьми, смущало и то, что Каширка «известное» своей тяжелой атмосферой место (фонд тогда арендовал помещение непосредственно в НИИ детской онкологии и гематологии). Но все сомнения моментально развеялись, когда я пришла на собеседование и прошла по коридору детского отделения. Наша встреча закончилась моим твердым ответом «да» и осознанием, что уйти отсюда я не могу.
Я работаю в фонде больше полутора лет. Могу сказать, что я сделала правильный выбор. Мне нравится, что я помогаю детям, понятно, что я не врач и не в моих силах ускорить выздоровление ребят, но то, что я могу, я стараюсь делать на 200% и даже больше. Я могу что-то оперативно решить, найти, написать, организовать доставку, да просто молча посидеть рядом с мамой в больнице или поддержать разговором. Не буду скрывать, что первое время было очень тяжело, так как каждую боль родителей, каждую историю я пропускала через себя, как будто это мои близкие. И поняла, что так долго я не протяну, просто придется уйти, а я этого не хочу. Тогда я начала сопереживать, но не уходить с головой в чужую беду. Ведь ко мне приходят за поддержкой, а какая от меня помощь, если я тоже ныряю в черную бездну горя вместе с родителями. Так что я стараюсь нести позитивные эмоции.
Со многими мамами мы стали близкими друзьями. Да что там – я просто обожаю всем мам и детей, которым наш фонд помогает. С родителями я постоянно на связи. Большинство запросов на помощь поступает сначала ко мне, я уже связываюсь с директором. Документы от родителей, гарантийные письма на оплату лечение, координация с лечащими врачами, заказ такси, покупка билетов, заявления на предоставление материальной помощи и многое другое – это часть моей работы.
Вторая часть – это взаимоотношения с больницами. Мне очень помогает знание специфики работы медучреждений, так как студенткой я несколько месяцев заменяла секретаря главврача одной клиники. Очень полезный опыт. Приятно, что руководители и сотрудники больниц с большим пониманием относятся к моей работе, к тем просьбам, с которыми я обращаюсь. Со многими мы уже на «ты» и стали друзьями. Бесценно, когда после очередной поставки оборудования или необходимых вещей, больница благодарит.
Наверное, еще более трогательно, когда за помощь говорят спасибо дети, когда не можешь пройти по коридору, потому что к тебе бегут малыши и обнимают. До слез... Больше не надо ничего.
И как же мне сейчас этого всего не хватает, когда эта пандемия и удаленка. Как хорошо раньше было, придешь в офис, увидишь родные лица, кто-то принес вкусненькое к чаю, сели за столом, поболтали, обсудили все, душевно, тепло…. Ребенок зашел в кабинет, рисунок принес, с мамой перекинулись пару слов. А сейчас – видеосвязь, конечно, есть, но разве это заменит живое общение. Эх!
Конечно, на любой работе бывают и минуты грусти. Для меня это, конечно, гибель ребенка. Я верующий человек и понимаю, что не все в руках человека. Но как же это больно и страшно. Стараюсь поддержать родителей, хотя какие тут можно найти слова. Но все же тех, кто выздоравливает, намного больше. И как приятно смотреть на фотографии подросших красивых детей, у которых вся жизнь впереди.
И хочется сразу опять в работу. Ведь кто поможет? Я, Вася, а как иначе!
Текст: Екатерина Ильченко